В Центральном концертном зале города Волгодрыгинска начинался большой праздничный концерт. Это был очень и очень необычный концерт, билеты на который расхватали задолго до эпохального события.
Спекулянты фуговали их по цене, вдесятеро превышающей номинал, но так и не смогли покрыть спрос. Подобная ажитация была не удивительна: на сцене собирались блеснуть талантами не профессиональные артисты, а люди, известнейшие и почитаемейшие в городе. Нечего и упоминать после этого, что зал набился под завязку.
Сейчас он гудел в предвкушении. В воздухе порхали программки. Бесчисленные букеты цветов плавали между рядами, заполняя пространство благоуханием. Напряжение ощущалось так явственно, что его можно было укусить. И вот - началось! Звонко вскрикнули фанфары, взвился плюшевый занавес, в круге перекрещивающихся лучей возник сам председатель областного комитета культуры, полковник в отставке Громыхайло, назначенный на сегодня ведущим концерта. Он воздел правую руку, фанфары взвизгнули ещё нестерпимей для ушей, и по задней стене величаво сползли на тросах два гигантских портрета.
Зал встал в страстном порыве. Сама собой возникла мощная песня, захватила всех:
- Слава борцам, что за правду вставали,
Знамя свободы высоко несли,
Партию нашу они создавали,
К цели заветной вели.
Вступил невидимый оркестр, духовые добавили меди и торжественности в исполнение. Пели все. Груди синхронно вздымались и опадали, как коленвалы необъятного механизма. Конферансье встал по стойке «смирно», исполнив чёткий полуоборот к портретам. Глаза зрителей устремились туда же. Матери поднимали детей повыше, чтобы им было виднее. И гремела, гремела песня, заставляя сердца убыстрять свой ход:
- Страны небывалой свободные дети,
Сегодня мы гордую песню поём
О партии, самой могучей на свете,
О самом большом человеке своём.
Последние аккорды утонули в овациях и здравицах по адресу портретов. Неизвестно сколько бы продолжался этот, буквально нечеловеческий, энтузиазм, если бы не полковник, которому из-за кулис поступило указание, любыми мерами обеспечить продолжение концерта. Он подошёл к рампе, выхватил из внутреннего кармана автоматический пистолет Стечкина и выпустил в воздух обойму.
К грохоту выстрелов добавился душераздирающий треск лопающихся софитов, хрустальным дождём осыпались на сцену и голову председателя культуры осколки. И наступила звенящая тишина, в которой из-за кулис явственно прозвучали слова, обращённые полковнику: «Офонарел что ли, твою-то вдрызг, убери пукалку, паразит!»
Громыхайло пистолет убрал, но впал в ступор, не в силах сообразить, что ему делать дальше.
- Мехиева объявляй, зараза! - прошипел тот же голос из-за кулис.
- Мехиева объявляй, зараза! - механически повторил полковник, челюсть его отвисла и зафиксировалась в нижнем положении.
Тотчас на сцену впорхнул полноватый мужчина в обтягивающем костюме, осыпанном блёстками. Зал оживился. Многие вспомнили старый советский фильм «Человек-амфибия», герой которого рассекал подводные глубины точно в таком же костюме. И почти все узнали известного в городе политика Алика Мехиева. Грянул аплодисмент.
Мехиев, между тем, достал из воздуха чёрный атласный плащ, накрыл им незадачливого конферансье, а когда покрывало соскользнуло, под ним никого не оказалось. Поражённый зал снова ответил аплодисментами. Помавая плащом, Мехиев вышел к краю сцены, певуче обратился к публике:
- Так поступайте со всеми, кто вам в чём-то досадил. Дорогие сограждане! Я покажу вам сейчас не просто фокусы, а фокусы практические, которые помогут вам найти самую справедливую справедливость в нашем несправедливом мире. Следите внимательно. Ап!
Мехиев осенил себя плащом и начал с неимоверной скоростью вынимать изо рта куриные яйца. Набрав пять упаковок, он снова обратился к залу:
- Эти яйца - настоящие, желающие могут убедиться. Как видите, гибель от голода мне не грозит.
Тут фокусник меленько посмеялся, показывая, что пошутил. Ряды охотно отозвались перекатывающимся смехом. Ободрённый Мехиев продолжил:
- Научиться этому несложно. Раскрываю секрет: надо просто чаще открывать рот, и вбрасывать, вбрасывать, вбрасывать в общество яйца. А лучше - его вообще не закрывать.
И замер в ожидании рукоплесканий, но не дождался - зал переваривал информацию.
- Но это всего лишь прелюдия, - Мехиев решил брать быка за рога. - Сейчас вам будет продемонстрирован главный фокус моей жизни, благодаря которому я стал тем, кем стал. Поможет мне главный кассир главного управления Сбербанка. Прошу приветствовать!
Под аплодисменты из-за кулис выбрался сморщенный человечек в очках и нарукавниках, с пузатым портфелем в руках, приблизился к фокуснику. Тот легко открыл портфель, показав публике, что внутренность его набита аккуратными пачками пятитысячных купюр. Затем портфель был поставлен прямо на пол и накрыт плащом. В оркестре зазвучала, нарастая, тревожная барабанная дробь. Алик пошёл кругами, завывая и всё повышая голос:
- Представьте себе, что вам надо открыть собственное дело. У-у-у! Где взять денег? А-а-а? В банке вы берёте кредит. И-и-и...
Фокусник остановился, протянул руки над плащом, творя пассы, и вдруг гаркнул:
- Ап! Нету кредита!
Он молниеносно сдёрнул покрывало, под которым тускло отсвечивал в лучах прожекторов только голый пол! Портфель со всем содержимым пропал, как не было его. Тысячеустое «браво!» сотрясло стены. В восторженных кликах утонули стенания очкастого кассира, который размахивал жилистыми кулачками перед лицом фокусника и даже пытался нанести ему удар в ухо. Мехиев ловко увернулся и, счастливый, убежал за кулисы.
Дальше концерт шёл без ведущего. Да он и не понадобился, исполнителей хорошо знали. Номера пошли гуськом. Сплясал на канате спикер областной думы Вадим Едимов, показав чудеса равновесия. Удивил своим талантом жонглёра известный бизнесмен Едрис Шизгара. В его ловких руках так и летали предметы церковного обихода: иконы, кадила, подсвечники. Ещё один крупный бизнесмен прочёл отрывок из романа своего великого однофамильца Достоевского «Преступление и наказание», в котором Раскольников убивает старуху. Художественный чтец был одет в длинный балахон, в руках держал топор. Может быть, поэтому ещё впечатление от выступления было очень натуральным. Зрителям даже показалось, что топор в руках бизнесмена рассёк весь город на части.
Словом, успех получился всеобъемлющим и полным. Но нетерпение публики росло от номера к номеру, все ожидали финала, который должен был стать гвоздём всей программы.
И вот он - финал!
В оркестре надрывно заплакала скрипка, отыгрывая вступление к некогда популярной песне. По заднику пошли кадры кинохроники. Из противоположных кулис выдвинулись и медленно пошли навстречу друг другу мэр Волгодрыгинска и сам губернатор.
- Были два друга в нашем полку. - Пой песню, пой! - приятным тенорком начал губернатор.
- Если один из друзей грустил, смеялся и пел другой, - тёплым дискантом подхватил мэр.
И так-то слаженно повели они песню по одной, только им видимой, тропке. Замер, заслушался зал, в тишине только два эти голоса, переплетаясь, выводили:
- И часто ссорились эти друзья. -
Пой песню, пой! -
И если один говорил из них: «Да!»,
«Нет!» - говорил другой.
В этом месте певцы понимающе переглянулись, улыбнулись и повернулись к одному из портретов на заднике.
Однажды их вызвал к себе командир. -
Пой песню, пой! -
«На Запад поедет один из вас,
На Дальний Восток - другой».
Друзья улыбнулись. Ну что ж! Пустяк. -
Пой песню, пой! -
«Ты мне надоел!» - заявил один,
«И ты мне!» - сказал другой.
Здесь они даже изобразили расставание: отвернулись в разные стороны, но голоса их всё так же переплетались и летели навстречу друг другу. Миг - и они снова неотрывно лицом к лицу. Почти на трагической ноте заканчивалась песня:
- А ветер от Волги кричал: «Крепись!» -
Пой песню, пой! -
Один из них вытер слезу рукавом,
Ладонью смахнул другой.
Угасла последняя нотка. Губернатор и мэр повлажневшими глазами оглядели друг друга и слились в крепких мужских объятиях.
Публика неистовствовала.
