Господи, да минует нас чаша сия!
Новый экспериментальный театр открыл новый сезон премьерой: спектаклем «Цареубийцы (репетиция)» по классической трилогии Алексея Толстого «Смерть Иоанна Грозного», «Царь Фёдор Иоаннович» и «Царь Борис» в постановке Отара Джангишерашвили.
Спектакль – крайне необычен для НЭТа. Он полон странностей. Начиная с его названия. Почему - цареубийцы? Кто имеется в виду? Ведь по ходу действия один царь - Иван Васильевич Грозный (Владимир Бондаренко) - только находился при смерти да и то восстал. А другой - Фёдор Иоаннович (Евгений Тюфяков) - остался жив-живёхонек. Запутавшийся, отчаявшийся, сломленный, но - живой.
Отчего в названии присутствует подзаголовок «репетиция»? Да, перед началом спектакля женский голос отсчитывает время, оставшееся до начала именно репетиции. Но потом на сцене идёт полноценное представление, и никаких атрибутов репетиционного процесса зритель не наблюдает.
Почему персонажи одеты в костюмы разнообразнейших исторических эпох? Борис Годунов (Олег Алексеев) щеголяет в мундире времён наполеоновских войн. Митрополит Дионисий (Андрей Курицын) похож на депутата в костюме, галстуке и шляпе. Дядька царя Клешнин (Сергей Симушин) перепоясан портупеей и напоминает батьку Махно. На мамке царевича Дмитрия Волоховой (Алла Забелина) надеты костюм и шляпка, которые могли принадлежать Фани Каплан. И так далее, и так далее.
А вот царь Фёдор и его жена Ирина (Екатерина Мелешникова) одеты безотносительно к времени и моде. Почему?
В спектакле, помимо персонажей, действует и хор. Тоже – очень странный. Гармонист в ватнике, будто заглянувший сюда мимоходом с деревенской пьянки или по дороге из зоны домой, сидя в инвалидной коляске, наотмашь хлещет зал горькими песнями Игоря Растеряева, и песни эти, непостижимым образом, вплетаются в ткань спектакля, давая ответы на многие вопросы.
Классика всегда актуальна. Но здесь она приобретает особую окраску. Здесь «злоба дня» не только в характерах, коллизиях, идеях, но и в реалиях «текущего момента». При дворе слабого и не очень умного царя схватились не на жизнь, а на смерть две группировки Годунова и Шуйского (Александр Мельников). Исход предрешён заранее, поскольку Годунов хоть и является номинально главой правительства, фактически правит государством и не стесняется в средствах для достижения цели.
Ничего не напоминает подобная расстановка? Добавьте сюда иронические реплики героев, сугубо осовременивающие действие. И всё же Отар Джангишерашвили поставил отнюдь не представление «Синей блузы», хотя здесь и есть приметы стиля «утром в газете – вечером в куплете». Спектакль гораздо глубже, яростнее и трагичнее.
Ключом к нему может быть явление девушки в белом, которая поёт псалом Жанны Бичевской: «Сон мне приснился, очень странный сон. Будто я слышу погребальный звон». Мы и вправду будто видим сон – странный и страшный. Отсюда и смешение костюмов и эпох. Фигуры движутся в полумгле, и свет редко приходит сюда. Здесь ему нет места, здесь тьма объяла землю. Под её покровом предаются убиению Правда, Честь, Совесть и сам Человек. Всё это сконцентрировано в фигуре царевича Дмитрия, который гибнет за пределами спектакля, но убийцы его все здесь. На сцене. Перед нами. А, может быть, и в зале.
И самое страшное то, что происходящее и в самом деле может быть лишь репетицией к грядущему. Всё, что Россия до сих пор являла миру, было лишь самоуничтожением. Спектакль показывает это безжалостно и беспощадно. Такое не может длиться бесконечно. И если Отар Джангишерашвили прав, небеса уготовили нам впереди уже не полумглу, но абсолютную тьму.
Господи, да минует нас чаша сия!
Фото: net.volgograd.ru