Корреспондент ИА «Город героев» отдал свой голос
Не знаю, как на других избирательных участках, а на нашем, в Ворошиловском районе, праздника не ощущалось. А, памятуя не такие уж далёкие годы, так его хотелось.
Разве что гремел репродуктор над входом в Дом культуры трамвайщиков, где проходило отправление гражданского долга. И незабвенный Игорь Тальков снова и снова обращался к гражданам, уверяя, что они не найдут на глобусе нехороших стран, «кроме той роковой, в которой вы все не живёте. Не живёте, потому что нельзя это жизнью назвать».
Граждане оторопело задумывались на секунду, но, стряхнув с себя неуместные аналогии, неспешным ручейком текли внутрь. Здесь тоже не пахло праздником. Зато в воздухе неаппетитно разливался запах непременных «котлет по-киевски», которые грудкой лежали на маленьком прилавке. Здесь же накрылась целлофаном коллекция «пирожков с картофелем», охраняемая тремя бутылками «лимонада Дюшеса».
Граждане, не останавливаясь у прилавка, прямиком направлялись в зал, мимо живописного казака в лохматой папахе и унылого человека в штатском. Казак широко улыбался. Штатский, похоже, ненавидел весь мир вообще и каждого проходящего мимо него, в частности. Когда я увидел его глаза, мне жутко расхотелось голосовать, и, если бы не жена, ведшая меня под локоток к урнам, как к венцу, я малодушно бежал бы с поля зрения этого человека.
В зале царила сугубо деловая атмосфера, более приличествующая похоронам. Присутствующие ходили чуть ли не на цыпочках и разговаривали исключительно шёпотом. За урнами в ряд сидели на стульях совершенно неподвижные люди, и только глаза их неотрывно следили за теми, кто опускал большие листы в прорези ящиков.
Ассоциации портила одна бабуля, которая, по оплошности, поставила в бюллетене крестик не туда, куда хотела. И теперь она пыталась выяснить у служебных людей, куда ей воткнуть ещё и галочку. Те шарахались от неё, как от носительницы гриппозной инфекции, затравленно оглядываясь, на неподвижные силуэты на стульях.
Народ исправно выполнял положенные действия: расписывался в ведомостях, заходил за ситцевую занавеску, нёс разлинованные листы к урнам, втискивал их в узкие щели и выходил с заметным облегчением на лице, провожаемый всё той же улыбкой казака и подозрительным взглядом штатского.
На улице к нам подскочила краснощёкая девушка с блокнотом и радостно поинтересовалась, кому мы отдали свои голоса. Жена нахмурилась, решив, видимо, что её неотъемлемые гражданские права подверглись неслыханному посягательству. А я поспешил объявить, что мы ни за кого не голосовали. Теперь пришёл черёд посмурнеть девушке. Она открыла прелестный ротик, поморгала длиннющими ресницами и спросила неизвестно у кого: «А куда же я его теперь запишу?» И даже оглянулась окрест для верности. Но окрестности молчали. И тогда я, решив, не мучить подвижницу экзит-полов, выдал ей стереотип наших высших политиков, тоже ходивших сегодня на избирательные участки: «Я голосовал за процветание и стабильность моей Родины, за лучшую жизнь для наших граждан». Она быстро успокоилась, черкнула что-то в своём блокноте и сбежала к следующему выходцу из дверей, одарив меня великолепной улыбкой, что заставило жену нахмуриться ещё больше.
Что самое интересное, ведь я сказал девушке чистейшую правду...
Фото автора.