Перед Новым годом, который обещает немало сюрпризов, мы решили встретиться с человеком, который, даже не будучи во власти, вызывает немалый интерес и целый спектр эмоций: от уважения, любви до ненависти.
Который один из немногих в России в свои 25 лет, по сути, являлся руководителем региона, возглавляя Волгоградскую областную Думу. Который был последним народным мэром Волгограда. В гостях у «Города героев» - Роман Гребенников.
- Роман Георгиевич, внимание к вашей персоне не утихает и сегодня – при том, что вы сегодня не во власти. Но это не мешает появляться постоянным домыслам и слухам. То вас приписывают к партии «Родина», то к «Патриотам России». И мало кто сомневается, что вы пойдёте в Госдуму. А что на самом деле? О чем вы думаете?
- Я думаю. И это уже важно. Такое ощущение, что некоторые коллеги и вовсе думать не хотят. Или боятся думать, что страшнее в разы. По-прежнему сохраняю интригу в части каких-либо моментов походного уровня: «иду или не иду», «от кого», «куда и зачем». Придёт время – всё прояснится.
Что касается ближайших планов, то они очевидны. Хочу донести свою позицию по региональному закону, который запрещает выборы глав муниципальных образований. В таких условиях говорить о какой-то конкурентной, серьёзной политике трудно. И в этой политике я вариться не намерен. Но есть политика страны. Есть Народный фронт, президент, его окружение, администрация президента, которые заявляют, и, главное, добиваются реализации своих заявлений, о том, что политическая конкурентность должна быть. Инакомыслие в части конкуренции идей и программ сегодня очень даже приветствуется.
Ну, а коли существует политика на уровне страны, почему бы в ней не участвовать? Какая партия ближе, какая станет партнёром, это вопрос второй. Он, конечно, важный, но не главный. Важно, чтобы партнёрами стали жители. И чтобы твои планы были созвучны, по большому счёту, настроению и желаниям в обществе. Если эта цель достижима, есть куда стремиться.
Если говорить о моей политической истории, то она тоже связана с выдвижением от имени населения – и как депутата, и как мэра. У меня была лишь одна, довольно неприятная, история участия в выборной кампании по партийным спискам, где мною попользовались, а потом сказали, что задача выполнена, рейтинг «Единой России» в гордуме набран, работай где работал. Я, кстати, и не стремился в условиях сити-системы перейти в Волгоград. У меня тогда состоялся разговор с губернатором Сергеем Боженовым. На его прямой вопрос, готов ли я работать в городе на контрактных условиях, ответил: только в случае проведения в дальнейшем публичных выборов мэра.
Боженов, сначала продекларировав свою приверженность этой идее, позже от неё отказался.
- Вы обмолвились о своём желании участвовать в политике страны. А что мешает с вашими опытом, связями, энергией, в конце концов, занять солидную должность где-нибудь в столице? Такие кадры сегодня на дороге не валяются. Вон один из ваших коллег уже активничает в российско-китайской компании.
-Были предложения разного характера: перейти в другой регион на равнозначную должность вице-губернатора, в аппарат партийного уровня, вообще уйти от политики и власти в коммерцию в одну из крупных компаний. Но не хотелось бы быть заложником обстоятельств и отрываться от своей малой Родины, от Волгограда. Может, пафосно звучит, конечно. Не то, чтобы где я родился, там и пригодился. Человек может пригодиться и в другом месте. На сей счёт Михалков-Кончаловский подметил точно: «Мой дом там, где моя семья». Моя семья здесь. Безусловно, если нужно, все соберутся и отправятся в дорогу. Но в вечно походном состоянии командировочного находиться я не хочу. Терять связи с регионом не входит в мои планы.
Что касается работы на политическом уровне страны... Посмотрите на тех депутатов Госдумы, которые сейчас представляют регион. Кто-то выражает себя в бесконечном позиционировании и самолюбовании в прессе, кто-то, напротив, вспомнил о грядущей избирательной кампании только сейчас, а до этого сидел в Москве и занимался исключительно коммерцией. А кто-то и вовсе попал туда случайно – на волне межпартийных разборок, дележей корпоративных кресел, в результате неких интриг. Одного выдавили, другого «вдавили». К сожалению, это свойство современной политики. Но мы же идём к другому. Изменения уже есть. Одномандатников на выборах в Госдуму вернули. Партийность признаётся не как непременное условие для прохождения куда-либо, а просто как статус, обозначающий идеологические предпочтения. Возвращается некая демократическая основа для дальнейшего государственного управления. А прежняя вертикаль – она, оказывается, не аксиома и не самоцель.
- Ох уж эта вертикаль! Не из-за неё ли практически уничтожено местное самоуправление?
- Если несколько лет назад мы наблюдали, что вертикалью пытаются прикрыть все огрехи государственной машины, то сейчас понимаем, что её нужно применять в исключительных случаях. А когда у нас местные чиновники гордятся, что довели вертикаль до хуторов и посёлков, это нонсенс. Провинциальный атавизм. В регионе ещё не поняли, что на уровне страны разворот произошёл. Россия развивается уже в другом ключе. И этот губительный областной закон, запрещающий прямые выборы глав муниципальных образований, однозначно должен быть отменён. Надеюсь, мы увидим эти изменения уже в будущем году.
- А уверены ли вы хоть в каких-то изменениях в нашем многострадальном городе? Сколько же можно терпеть эту постыдную анархию? И до каких пор волгоградцев можно испытывать на прочность?
- Могу сказать точно: многих ныне действующих в городской власти лиц в шестнадцатом году мы уже не увидим. Когда это конкретно случится, мне сложно предсказывать. Но то, что будет замена, это однозначно.
- Про местную кадровую политику давно анекдоты травят. Но как же так получилось, что после ухода губернатора Николая Максюты так называемую местную элиту просто вытоптали? Сложилось устойчивое мнение, что в миллионном городе достойные кадры в одночасье куда-то испарились. Ну, и началось...
- Я бы назвал одну причину, которая привела к такой ситуации, боюсь, что она будет болезненно воспринята многими руководителями. На мой взгляд, это поколенческий момент. При Максюте и к его уходу управленческие кадры региона представляло так называемое поколение партхозактива. Поколение, не способное на публичное противостояние. Поколение, скорее, кулуарных политиков, хорошо рассуждающих и действующих в качестве замов, но не способных быть лидерами.
Ушли лидеры. Я и сейчас общаюсь с людьми из окружения Николая Кирилловича. Есть авторитет, уважение, деньги. И возраст ещё не настолько уж серьёзен, чтобы «не тряхнуть стариной». И что же им мешает быть на виду, хотя бы говорить правду о том, что сегодня происходит? Не способны они на публичность. На конкурентность не способны. И этим воспользовались различного рода группировки, которые фактически приводили к нам ручных губернаторов, выгодных именно им, легитимизируя свои намерения с помощью федеральной власти. И её здесь можно понять. Там думали так: если вы не способны, мы дадим вам способных со стороны.
А поколение, родившееся в 60-70-е годы, к моменту ухода Максюты ещё не готово было взять рычаги управления. Этот пробел стал для меня очевидным. Знаю многих людей моего возраста, чуть старше, которые переживают за происходящее и могли бы удержать ситуацию, если бы находились на руководящих постах. И Москва определённо бы сделала ставку на них. Но не получилось. Время было не их.
- Так, может, и хорошо, что вы не в нынешней команде? Вы же видите, что происходит. Там отставание, тут нестыковки и недоработки. Какое-то мозаичное мышление у нынешней власти, если можно так выразиться. Не всегда понятные населению шарахания из стороны в сторону авторитета не прибавляют...
- Тут позвольте с вами не согласиться. Когда я наблюдал, что происходит в окружении Боженова, далеко не всё принимал. Выступал против планов приватизации «Волгофарма», «Зари» и прочая, прочая. Да, я работал в команде, но, прежде всего, на регион. А если заниматься самоуспокоением и быть в стороне, дабы не замазаться, это неверно! Скажу откровенно: я сожалею, что сегодня не полезен региону в рамках тех или иных руководящих моментов. Время уходит, и потом придётся многое исправлять. Поэтому даже не собираюсь злорадствовать по поводу каких-то неудач. Хотя бы потому, что нам здесь жить. Ну, не удастся у кого-то что-то с чемпионатом мира. Этот кто-то уйдёт. А для нас, жителей, что в этом хорошего?
- Предполагаю, что для вас тема с чемпионатом до сих пор болезненна. Немало сил затрачено в своё время на подготовительные моменты, в том числе и по новой футбольной арене. Может ли такое случиться, что местные чиновники не справятся с объёмом работ, а чемпионат всё же перенесут в другой город?
- Для себя я давно уяснил: на строительстве стадиона сложно что-то испортить. Есть федеральный заказчик в лице «Спортинжиниринга». Есть федеральный бюджет и министерство спорта, есть федеральный подрядчик - «Стройтрансгаз». Всё в руках федералов. Полномочия субъекта и муниципалитета сведены к минимуму. Единственную глупость можно совершить в том, чтобы не справиться со стройками, которые находятся рядом со стадионом. Например, неудачно или не вовремя завершить работы по берегоукреплению. Или затеяться с нулевой рокадной дорогой и не найти на неё деньги. Но время есть. Так что я оптимист. Никого трогать и обижать не хочу. Регион в целом выиграет от того, что мы дотянемся до европейского уровня и сможем принимать гостей со всего мира.
Но надо быть готовыми к расходам на содержание этого хозяйства, потому что те же гостиницы ждёт потом серьёзная реконструкция: город не нуждается в стольких гостиничных номерах. Так что много чего предстоит изменить.
- А когда иные муниципальные чиновники начинают красоваться на фоне строящейся арены...
- ...это, безусловно, смешно. Их задача состоит только в том, чтобы муниципальная котельная не подвела, чтобы вода на объекте была – там меняют часть водопроводной системы. Но не контролировать же им эту федеральную стройку.
- Вы наверняка до мелочей следите за тем, что происходит в городе. Чего бы вы не допустили, если бы были мэром?
- Хозяин никогда не отдаст ничего полезного со своего двора. Может быть, обменяет что-то, удачно продаст или купит. Но не отдаст. Город отдал муниципальную аптечную сеть, поликлиники и больницы, управление собственных дорог и крупных магистралей. Город отдал управление земельными участками и сейчас занимается только распределением земли под нестационарные объекты типа торговых павильонов. Город, в общем и целом, за время пятилетнего бардака лишился управлением электросетями и водоснабжением. Единственное, что сейчас пока находится в городском управлении, это теплосети. Остальное оставшееся – это огромная социальная нагрузка в виде детских садов, разрушающихся школ, дворцов культуры и некоторого количества спортивной инфраструктуры. Всё.
Причём политика последних лет действующей сити-власти заключается в том, чтобы любую ответственность переложить на регион. Можно как угодно относиться к губернатору, его команде. Но эти люди хотя бы берут на себя ответственность, дают указания, принимают решения. Насколько эти решения объективны и эффективны, это вопрос второй. Но где решения местной власти, где её ответственность?
Вот живейший пример – трагедия в Дзержинском районе. Люди потеряли жильё, есть жертвы. И что же мы видим? Маты притащили в школу – это всё, на что городская власть способна? Решения принимает губернатор, штаб собирает губернатор. Такое вообще было бы невозможным ещё пять лет назад. В принципе! Потому что мы бы на уровне муниципалитета собрали оперативный штаб, а потом бы отчитались перед главой региона. А если нужна была помощь, попросили бы её. А здесь наоборот. Хотя ответственность лежит на муниципальной власти. Это её жилой фонд разрушен, её жители пострадали, это по её двору нельзя проехать пожарнику, и он там застревает в яме. Это у неё есть городской резервный фонд и маневренный жилой фонд. Наша городская служба спасения всегда была одной из лучших в стране. Где она сегодня?
Поэтому что тут ещё сказать? Это показатель, что власти в городе нет. Ей никто не доверяет.
Я иногда шучу: после того, как ситуация, логически следующая из идеи, доведена до абсурда, происходит поворот на сто восемьдесят градусов. Это по Аристотелю, кажется. Так вот, по логике, чтобы местной волгоградской власти всю ответственность с себя снять, надо просто уйти всем с улицы Володарского, сдать здание администрации в аренду - и хоть какая-то будет польза. Пусть один руководитель города сидит в своём коттедже на Тулака, а второй в Латошинке. Какая разница, где сидеть?
Общался пару дней назад с одним городским депутатом. Он и говорит – они же там для мебели, мы к ним даже в кабинеты не ходим. Потому что если что-то надо, я обращаюсь к первому заму главы администрации, который из Брянска, он поднимает трубку и всё решает.
- Хорошо устроились! Приходят на работу, сидят в тёплых креслах, получают немалые деньги, им никто не мешает...
- Они не приходят – их привозят и увозят. Одного на юг, другого на север. А вот если бы они ходили хотя бы по Центральному району, он был бы определённо чище.
- Критиковать всегда легче, чем предлагать. Хотя это даже не критика - скорее, констатация фактов. А если бы вам представилась возможность, что бы вы изменили в городском хозяйстве и чего не допустили бы?
- Ещё раз повторю: прежде всего, ничего не отдал бы и управлял всем процессом. Это неугодная позиция, за которую я, собственно, и пострадал в начале одиннадцатого года. Призывали, просили, заставляли – не сломался, оставил всё хозяйство городу.
Сегодня мы объективно в кризисе. Аналогичная ситуация была в 2009 году. Бюджет рос, доходы росли. И вдруг все наши планы рухнули. Со многими проектами пришлось расстаться. Тогда приехал один толковый человек – заместитель главы администрации президента. Собрал нас в кабинете Максюты и сказал: общий тренд – готовьте быстро свои внутренние атикризисные программы. Никто вам ничего в Москве больше не даст. Забудьте про новые проекты. Вы, в лучшем случае, достройте то, что начали. Так, собственно, и вышло. Под идеологию достройки мы и получили деньги на скоростной трамвай. Потом, правда, другие ленточки разрезал, не имея к этому никакого отношения. Но неважно, главное, что достроили.
Регион сформировал свою пошаговую антикризисную программу. Мы свою сформировали, в том числе, для малого и среднего бизнеса, для дорожников и представителей других сфер. Сохранили все МУПы, они остались рентабельными. И коммунальные, и дорожные, и мусоровывозящие. Мы влезли во все существовавшие тогда программы минэкономразвития. Ещё умудрились под кризис получить автобусы, дорожную технику и мусоровозки. Неплохо сработали.
Для малого и среднего бизнеса у нас тогда все показатели по вменёнке рухнули. Предприниматели испугались, прекратили платить. Мы их собирали, упрашивали, заключали соглашения через профсоюзы. И при этом предоставляли налоговые льготы. Парикмахерам – одно, бытовикам – другое. Тем, кто занимался изготовлением мебели, третье, и так далее. Быстро уменьшили арендную плату. В 2010 году приняли решение вообще все подвалы, нулевые и цокольные этажи, освободить на пять лет от всякой аренды! Это была реальная стратегия либерализации отношения власти к местному малому и среднему бизнесу. Заходите, ремонтируйтесь, работайте. Ничего город не требует от вас. Просто приведите помещение в порядок.
Мы возобновили тогда чеховское движение по контактам с сельскими районами – наладили шефские связи. Каждый район Волгограда заключил соглашения, а я их подписывал. И каждый глава района отвечал за несколько площадок ярмарок выходного дня. Места для фермеров мы предоставляли абсолютно бесплатно. И таким образом сбивали рост цен. Даже рынок Ворошиловского района ничего не брал с селян в то время. Люди довольны, торговая площадка загружена качественными продуктами, никакая перепродажа сигаретами и прочим дерьмом не шла. Что же в этом сложного? Обычная практика. И что мешает сегодня ярмарки выходного дня возродить, проверить работу рынков и ничего не брать с местных торговцев? И запретить брать плату с дачников. Вообще! Все коммунальные расходы можно погасить за счёт перевозчика и оптовиков из других регионов.
Конечно же, налоговые льготы по вменёнке предоставить. Иначе её вообще не будут платить. Что мы увидели в 2009 году? Люди побежали в налоговую менять вменёнку на упрощёнку. Значит, деньги уйдут в областной бюджет. Тогда, чтобы этого не случилось, мы пригласили представителей торговых сетей, спросили, какие льготы им нужны, чтобы они стались на вменёнке. Удалось удержать ситуацию.
А где сейчас эти сети? Они ушли в другие регионы. Вместе с налогами. И кто от этого выиграл?
В последние годы мы только падаем, не наблюдаем никакого роста. По производству, сборам налогов, товарообороту - по всему. Дайте льготы промышленникам по земле, освободите от арендной платы. Но при этом возьмите обязательство – сохранить рабочие места. Потому что НДФЛ – это главное что поступает в муниципальный бюджет. Выкинут людей – вы получите копейки с налога на землю, но вы потеряете в десятки раз больше, потому что люди не заплатят налог на доход с физических лиц.
Когда мы включились в федеральную программу, существовавшую при фонде занятости, порядка пятнадцати крупных предприятий города получили через нас компенсацию за каждое сохраненное рабочее место. Почему нет такой региональной программы сейчас? Почему люди освобождаются с южной промышленной зоны, и никому нет до этого дела? Да надо сделать всё, чтобы предприятия, будь то «Химпром», «Каустик» или судостроительный, сохранили рабочие места – с компенсацией части средств на переобучение сотрудников. Пусть работодатели будут думать о том, чтобы перепрофилировать деятельность людей, а не просто выкинуть их на улицу. Для этого нужно, чтобы глава муниципалитета занимался с каждым руководителем предприятия отдельно, выезжая к нему и имея полномочия выхода на центры занятости региона и страны, на министерство социальной защиты и так далее.
Мы тогда с председателем совета директоров Александром Мордвинцевым и с бывшим директором «Химпрома» Леонидом Кутяниным эту политику оформили чётко по пунктам, выезжая на каждое производство. Я собирал тогда земельщиков, брал с собой налоговиков, даже правоохранителей подключал, потому что от них зависит ситуация с криминогенностью на том или ином предприятии. Как мне кажется, с помощью региона и города в то сложное время удалось в значительной степени, процентов на пятьдесят, остановить волну сокращений. Это очень большой показатель.
А сейчас что мы видим? Алюминьку, «Химпром» уничтожили. Где сегодня люди? Спиваются, бродят, на худой конец, занимаются мелкой торговлей.
Недавно услышал потрясающий факт – оказывается, у нас за прошедший год наметился рост количества индивидуальных предпринимателей. И действительно, по цифрам – сорок тысяч субъектов малого бизнеса. Правда, половина из них сдаёт нулевые декларации. Эти ИПшники - кто? Уволенные работяги, которые вынуждены были идти регистрироваться и брать свидетельства, чтобы хоть чем-то торговать и как-то выжить. То есть мы не создали рабочие места, не побудили людей заниматься бизнесом, а просто наблюдаем по факту безвыходность ситуации. А власть пытается поставить этот рост числа ИП себе в заслугу.
- Заслуга власти, скорее, в другом. В том, что наш город буквально увешан табличками «Аренда».
- А почему? Мало того, что коммерсанты сворачивают бизнес. Они сдают в аренду свои площади, потому что не видят перспективы. А таблички висят, потому что нет арендаторов. Нет желающих. Вот это и есть реальное положение дел с инвестиционной привлекательностью города. Она нулевая.
- Будучи мэром, вам удалось избежать такой неприятной процедуры, как оптимизация. Как вы считаете, этот процесс – крайняя необходимость, вызванная социально-экономической ситуацией, или самодурство власти? Если вспомнить те же местные поликлиники, больницы, библиотеки...
- Когда мы изучали постановление правительства по этому поводу, понятие оптимизация там означало следующее: улучшение эффективности и качества работы бюджетных учреждений. Это не тупое сокращение штатов, а совершенно другое. Это устранение затрат, не связанных непосредственно с задачами и целями учреждения. Разумно? Вполне. Помню, был такой прецедент. Приехали мы в одну поликлинику. А на её территории секс-шоп открыли. Забавно, правда? Заходит бабушка в поликлинику, а там... Спрашиваю у главврача, что это? А я, говорит, в аренду сдал помещение, и мы на это живём. В данном случае мы – это руководство поликлиники. Само учреждение от этой аренды ничего не имело. В то же время, в поликлинике не было муниципальной аптеки, от которой всем была бы польза. Вот что такое оптимизация: качество и эффективность. А когда мы говорим об оптимизации и наблюдаем бездумное сокращение штатов и увядание учреждения, это деградация бюджетной и социальной сферы.
В правительстве области я курировал культуру до мая 2014 года. И увидел оптимизацию, которую провела сити-власть. Вот где наглядный пример глупости и цинизма. Возьмём городские библиотеки. В одной из них в Краснооктябрьском районе когда-то работала заведующей моя мама. Крупнейшая библиотека на Штеменко. Тысяча квадратных метров, порядка семидесяти тысяч библиотечный фонд, 15 человек штата. Приезжаю туда – женщины плачут, кого-то сокращают, кого-то переводят в другие учреждения. Спрашиваю у одного из замов сити-менеджера, зачем они это делают, что выгадывают, какую экономию поимеют? Оказалось - полтора миллиона рублей. Каково? Библиотекарь не уйдёт станочницей на «Красный Октябрь», она даже торговать не пойдёт. Разговоры о том, что не читают, это сказки. Если обновлять фонды и делать рекламу, будут ходить и читать. Недавно был там, на Штеменко. Помещение библиотеки заколочено всё брошено. Наврали, что там будет детский центр. Видимо, хотели втихую продать площади, но публично не получилось – слишком большой резонанс вызвало это решение.
Вот что такое оптимизация по-волгоградски сегодня. Такого в кризисные годы мы не допускали. Не сократили ни одну библиотеку, не уничтожили ни одну поликлинику. Наоборот – новые открывали, ФАПы строили – в Советском районе, на Красном, Тракторном. Это то, что сейчас закрывают, оптимизируют. И, по большому счёту, такая оптимизация не приводит к экономии средств. Это тоже лукавство. За всем этим стоят кулуарные подвижки кадров, когда к управлению приходят родственники и нужные люди.
- А что скажете про концессию и аутсорсинг? Вам ведь тоже не довелось столкнуться с этими неоднозначными процессами...
- У меня такое впечатление, что москвичи, которые пришли сюда на воду, попали как кур в ощип. Они не знали о масштабах местной дезорганизации. Губернатор ставит задачу. Он руководитель макро-уровня. Но концессионерам надо взаимодействовать с городом. Тарифы формируют городские власти. И тепловое хозяйство, с которым надо тесно работать, тоже пока городское. По моим источникам, картина чуть ли не безысходная. И деньги у них есть, и ресурсы серьёзные, и люди за ними стоят серьёзные, но они в шоке от того, куда попали.
Неожиданно для самих концессионеров прозвучала цифра в один миллиард рублей инвестиций, которые они, якобы, должны вложить в водопроводное хозяйство в 2015 году. Знаю, что сами управленцы этой концессии в ужасе были от этой цифры. Ну не в состоянии они привезти сюда сразу столько средств. Они только-только начали работу. Тот, кто озвучивал эту сумму, не понимал, что эти деньги в принципе освоить невозможно. Поменять 17 километров труб - это не миллиард рублей.
Есть внешний пиар, который исходит из удручающей своей бездарностью и бестолковостью сити-власти, есть инструментарий – концессия. Она может принести городу пользу только при наличии вменяемой власти, жесткого контроля над концессионерами, участия власти в этом процессе и конкурентности. Там должны понимать, что если не они, то придут другие, лучше. И эти концессионеры вовсе не монополисты.
- Когда анархия во власти, с одной стороны, это проще, но бардак – он и частнику вреден. Вот для чего, по-вашему, солидным москвичам понадобился весьма сомнительный проект с катком на главной площади Волгограда? Неужто ждут оттуда какую-то внушительную прибыль?
- Насколько я знаю, концессию втянули в этот проект. Как будто в городе нет бизнеса, который по профилю способен сделать подобное. И площадки есть более подходящие, чем площадь Павших борцов. И бюджетная гарантия по кредиту для этого совершенно не нужна. Есть люди, у которых есть имущество на возмещение по кредиту. И кредиты бы взяли, если бы дали площадку и обеспечили водой. Вместо этого плюнули на интересы местных предпринимателей, организовали крайне странную схему, потому что нестационарная торговля требует торгов. Какие торги прошли по катку? Никаких. Какой такой инвестиционный конкурс был проведён с одним участником? Это полукриминально. Поэтому, думаю, что концессионеры и сами не рады уже этому.
Каток – главная городская проблема, на которую надо тратить миллионы? Это означает, что люди во власти вообще дезориентированы, они не понимают, для чего они там находятся. Не то, что стратегии – плана даже нет.
И на каком основании мы теперь можем отказать местным предпринимателям, которые придут и скажут – мы хотим организовать столовую или аквапарк. Дайте нам муниципальные гарантии. А чиновники откажут. Здесь нарушение и конкурентности, и антимонопольного законодательства, и проблемы корректности с точки зрения позиции власти и выбора приоритета. Не должна власть в кризис заниматься этим, она обязана заниматься развитием предпринимательства в целом, отлаживать схему благотворительности. Если бы та же концессия нашла благотворительные ресурсы и сказала – мы поможем оборудованием и медикаментами хоспису, детям в онкодиспансере, родильным отделениям – честь и хвала. Но к чему их заставили делать коммерческий каток? Это только от глупости.
Что там у нас осталось?
- Аутсорсинг.
- Вот ещё одна возмутительная идея, как и передача муниципальных аптек. Причем снова сказки про инвестиции, а на самом деле – чей-то очевидный интерес. Потому что конкретный частник будет получать прибыль. Хотя всё это могло бы остаться в самом регионе, и прибыль шла бы в бюджет. По той же лизинговой схеме можно было бы закупить новые кареты. Сожалею, что мы не успели. Сначала мы обновили автобусный и троллейбусный парки, потом планировали обновить трамваи, а в 12-ом году по лизингу взять 92 «скорые», то есть полностью обновить подвижной состав. Прошло пять лет. Власть расписывается в собственном бессилии и заявляет – мы миллиард на автобусы нашли, а на «скорые» нет.
- В итоге вместо пятнадцати минут приходится ждать помощи до пяти часов. Дай бог, чтобы все дожидались.
И вообще – накануне Нового года хотелось бы настроиться на позитив, надеяться на лучшее. А что нам ещё остаётся?
- Быть максимально осторожными. Сейчас опасно попадать в больницы, опасно выходить на улицы. И обращаться-то за помощью не к кому. Сократили даже структуры и отделы по защите прав потребителей. Зачем? Куда теперь писать тем же пенсионерам? Заваливать прокуратуру жалобами на некачественные товары?
Следующий год будет тяжёлым с экономической точки зрения и ещё более тяжёлым с социальной. Неслучайно в области принят социальный кодекс, урезающий льготы многим категориям населения.
И все-таки позитивные перемены грядут. Хочу, чтобы мы выдержали, вытерпели, сохранили себя и свой город. Чтобы сохранилось корпоративное бизнес-сообщество. И появились способные управленцы, готовые брать на себя ответственность, не бояться по-настоящему воевать за город и регион.
А сокрушаться по какой-то карьере – это не жить вообще. Стержень что ли свой теряешь. Мы уже достигли предела, после которого нужны толчок и развитие. Но это непременно случится.
Каждому из нас важно понимать, что ты нужен, востребован и твоё пребывание на этой земле приносит результат. Для меня это и есть главная задача.
Благодарен судьбе за то, что больше стал общаться с теми, с кем приятно общаться, и с теми, с кем думал, что неприятно. Потому что было ощущение, что они от тебя чего-то хотят, занимают какими-то ненужными идеями. А идеи оказались не так уж и плохи. Ещё появилось много времени семьёй заняться, пересмотреть свои планы.
Но так, конечно же, будет не всегда.